Публикации

2004
Анна Толстова, Русский музей открыл нового передвижника : Им оказался Михаил Рогинский.[выставка "Прежде и теперь" в ГРМ, Мраморный дворец] , Коммерсантъ, 06.05.2004

В Русском музее открыта ретроспектива Михаила Рогинского "Прежде и теперь". Классик отечественного нонконформизма, выдвинутый в этом году на соискание Госпремии, в залах Инженерного замка представлен работами двух периодов: московского — десяток картин и объектов шестидесятых годов, и парижского — около семидесяти полотен девяностых. Рассказывает АННА Ъ-ТОЛСТОВА.
       Раздел шестидесятых скромен по количеству, но по качеству — чистая антология. "Дверь", "Стена с розеткой", "Пол. Метлахская плитка", "Мосгаз", "Спички 'Снайпер Павлюченко'", "Утюг", "Брюки 'Дураки едят пироги'" — хрестоматийные все вещи, ныне хранящиеся в московском музее "Другое искусство": покойный Леонид Талочкин успел купить их в свою эталонную коллекцию советского андеграунда буквально накануне отъезда художника во Францию. Именно эти монументальные портреты газовых плиток, кафеля, мешковатых штанов, корявых утюгов и примусов, взятых крупным планом, сделали Михаила Рогинского одной из ключевых фигур московского нонконформизма. После однодневной выставки 1964-го в Молодежном клубе Дзержинского райкома комсомола к живописи Рогинского с легкой руки поэта Генриха Сапгира прикрепился ярлык "русский поп-арт". Были и другие авангардные сюжеты. "Метлахская плитка" (холст, расчерченный на ровные желтые и красные квадраты) казалась образцом геометрической абстракции в духе Пита Мондриана. А "Дверь" 1965 года и вовсе приобрела статус почти "черноквадратный": как будто только что снятая с петель, она числится едва ли не первым объектом в истории русского искусства. И если бы все ограничивалось одними шестидесятыми, то особо музеефицировать тут нечего, это и так бесспорная и славная история.
       Другое дело — девяностые. Парижанин Рогинский преподносит сюрприз в виде живописи, рушащей все стройные концепции историков искусства. Тонкий, серовато-синий, блеклый колорит — будто советское "прежде" увидено из парижского "теперь" сквозь дымку воспоминаний. Большие многофигурные композиции — сцены на трамвайных остановках, очереди в гастрономах, партсобрания, перекуры, домашние посиделки — напоминают временами ренессансные фрески. "Рогинский — художник с большим запасом классичности",— говорит куратор выставки Сергей Попов.
       Словно бы в шестидесятые Михаил Рогинский только готовился, писал этюды, чтобы сейчас включить их в свою панораму советского образа жизни. Словом, если и вешать какой-нибудь ярлык, так это критический реализм. Реализм — по части живописи, а критический — по части восприятия ее предмета, того чувства отвращения, смешанного с ностальгией по застойной эпохе, которое он вызывает. Что же до поп-арта и объектов — так ведь знаменитая "Дверь" не была реди-мейдом: ручка и правда на свалке подобрана, сама же дверь плотнику заказана. А от художника помимо концепции — казенный сурик, которым она так любовно, с экспрессией, выкрашена. Не объект — картина-обманка. То есть с живописи все началось, к ней же и возвращается.
       Только Рогинский прежде был всего лишь археологом, специалистом по вещам. А Рогинский теперь — историк-антрополог, исследователь повседневной жизни на вкус, на запах, на цвет. Даже на звук. Потому на многих картинах надписи — как бы ропот толпы: "Лифт только что починили, и опять не работает", "Да, все получилось не так, как задумали", "Говорят, в этом году должны прибавить", "Главное, что трамваи редко ходят.— А им-то что. Они на 'Чайках' ездят. Постояли бы вот так каждый день на морозе по полчаса. Да после работы". Так что кроме классичности у художника — большой запас сострадания, как у тех же передвижников.
       До Русского музея выставку уже показали пару лет назад в Третьяковке, а затем и в нескольких провинциальных музеях, а из Петербурга повезут в Сибирь. Классический маршрут для русского критического реализма, как будто никакого Парижа в биографии художника и не значилось.

Источник: www.kommersant.ru

   0 / 0