Публикации
Выставка Михаила Рогинского "Пешеходная зона" в Третьяковской галерее
Михаил Рогинский, сердитый молодой человек, как он сам себя характеризует, больше двадцати лет назад эмигрировавший во Францию, представляет на Крымском валу работы 1995-2001 годов. Естественно, не обошлось и без ставшего классикой периода 60-х. Начинается экспозиция с красной "Двери", картин "Мосгаз", "Пол. Метлахская плитка" и пары примусов, ныне находящихся в частных парижских коллекциях.
Михаила Рогинского вместе с Оскаром Рабиным называют провозвестниками соц-арта. Сам Рогинский термин "соц-арт" не любит, предпочитая более сложный - совковый поп-арт. Считает, что занимается тем, что переносит жизнь на полотно. Он всегда был вне каких-то объединений, жил в рабочем районе, но и там своим не стал. Единственно, когда он умудрился попасть в контекст, - это в музее Леонида Талочкина "Другое" искусство" (свое собрание современного искусства Талочкин передал Российскому государственному гуманитарному университету, где открыта постоянная экспозиция). Хотя и там ему не нравится. Как он говорит, его никогда не любили, но и он никого не любил.
Сейчас считается, что творчество Рогинского - это квинтэссенция эпохи. Вот сделал он "Дверь" в 1965 году, и это был даже не столько художественный, сколько политический жест. Соглашаясь с этим мнением, Рогинский говорит, что сейчас бы он рисовал одни "Мерседесы". Десятками. Как в свое время примусы.
"Пешеходная зона" - это своего рода фильм "Ностальгия" от режиссера Михаила Рогинского. Документальная хроника советских улиц, подъездов, пивных и трамвайных остановок, разрезанная по кадрам, - вот что такое новые работы Рогинского. Серо-сиренево-желтые люди-дома-деревья - это та Москва, из которой художник уехал. Люди с плоскими лицами и обращенными внутрь взглядами в различных бытовых ситуациях. Здесь живописец Рогинский развернулся. Не зря его никогда не привлекала абстракция - он бы много потерял без узнаваемого образа. Почти вылепленные лица, характеры, фигуры, дома и снег на трамваях. И примус-то Рогинскому нравился своими блестящими боками и очевидной скульптурностью. Не обошлось и без сопровождающих надписей вроде: "Несмотря на обильный снег, движение не прерывается" или "Днем на главных улицах всегда много народу", есть и претендующие на бессмертие: "Москва - это прежде всего дворы, улицы, переулки". Менторский тон надписей-сообщений вкупе с серо-желтой гаммой "Пешеходной зоны" свидетельствует о зрелости. Куда хулиганистее выглядят "Дураки едят пироги" шестидесятых годов.
Михаил Рогинский давно не живет в России. Бывает здесь наездами, приезжает на очередную выставку - вкусить заслуженной славы. Пишет Москву, претендуя на актуальность, хотя сам же говорит, что имеет смутное представление о том, чем живет Москва. И в художественном, и в бытовом плане. Однако считает, что практически ничего не изменилось, по крайней мере на окраинах. Хотя и люди уже смотрят по-другому, и "Чайки" давно догнивают в гаражах. А ностальгия по времени, когда брали на троих после работы, осталась разве что у эмигрантов. Хотя все документально-художественное на эту тему у талантливых людей получается удивительно душевным. А в таланте Рогинского грех сомневаться. Недаром его бесчисленные работы раскуплены французскими собирателями.